В последнее время привык, что лучше всё делать самому. Теперь-то могу сделать не только проводку в доме, но и сам дом. А было время — и я пользовался услугами мастеров. Но постепенно это как-то сошло на нет. Да и само слово «мастер» стало вызывать только настороженность. Потому как заметил, что главная особенность истинных мастеров — кроме языка у них, как правило, ничего нет. Всё им подай. Ножик, отвёртку, молоток и остальное, что имеется у каждого в хозяйстве, они с собой не носят. И смело могу утверждать: если вам прислали мастера, а он у вас ничего не попросил — это не настоящий мастер.
       Примеров несть числа, но ограничусь одним.
       Позвали спеца по установке ванн. Повозился он, поковырялся, попыхтел там чего-то, попримерял её туда-сюда, а в финале, взяв плату за услуги, прежде чем свалить, спрашивает:
       — Ножовка и дощечка есть?
       Побежал — принёс. Он ни  к тому, ни к другому не притронулся, а только научил:
       — Отпили, — грит, — кусочек дощечки и подсунь вон под ту ножку, чтоб ванна не качалась.
       Рассказал эту историю электрику, который пришёл следом подключить проводки к электрощитку. Тот посмеялся, снисходительно заметив — да, мол, бывают и такие «мастера». Взял плату, уехал, включаю свет — не горит. Звоню ему вдогонку. Он говорит:
       — А посмотри — в щитке такой-то проводок к такой-то клемме прикручен?
       — Нет, — отвечаю, — всё наоборот.
       — Ну тогда, — грит, — попробуй перекрутить по-другому. И позвони мне после — что получилось.
       После непродолжительных экспериментов с перекручиванием проводков свет загорелся. Позвонить, думаю, доложить — или нафиг нужен? Но всё-таки позвонил. А то, думаю, человек беспокоиться будет — прибило меня там или в живых остался.
       У нас в конторе была дама, которая обожала фотать на мыльницу всякую чухню, потом приписывать к фоткам четверостишия, вставлять в рамки и развешивать по стенам. Но т.к. не всегда всё получалось, то однажды она разразилась большим  произведением, но уже в прозе, под названием «Записки фотомастера». Хотя врать не буду, может, название какое и другое, но начиналось там словами, что каждый фотомастер наверняка знаком с ситуацией, когда вот он — подвернулся волшебный миг, но либо фотоаппарат не вовремя вытащен, либо вовремя, но в спешке не та кнопка нажата, а если та, то с объектива крышка не снята, а, бывает, снята, так  плёнка кончилась либо её вообще нет, а если и есть, то фотоаппарат как раз в это время дома остался. Ну и т.д. Короче — всяко бывает, всего не предусмотришь. Ну а дальше на целую газетную полосу, а может даже, не помню, и с продолжением, шло словесное описание этих удивительных ситуаций, которым по вышеперечисленным причинам так и не посчастливилось попасть в кадр.
       Во время обеда в столовой поинтеревался у нашего фотокора:
       — Ты-то вон сколько лет снимаешь. Когда свои «заметки фотомастера» опубликуешь? Наверное на несколько томов наберётся — где и что не получилось.
       На что тот ответил:
       — Нечего публиковать.
       И пояснил:
       — Я не «мастер» — поэтому у меня всё получается.

       Бывший сослуживец приобрёл компьютер, а в главных консультантах у него оказался я. Причём все попытки разобраться с проблемой по телефону пресекались на корню:
       — Я всё равно ничего не запомню, ничего не пойму, приезжай — так будет быстрее.
       В итоге приедешь, покажешь на какой клавише нарисована точка, на какой запятая — и назад. И так каждый день да через день.
       В воскресенье я, не помню, куда-то намылился — с утра звонок:
       — Срочно приезжай — интернет не подключается!
       Объяснения, что никак не могу, т.к. на целый день ухожу, в расчёт не берутся. Срочно надо, работа горит, пришлю такси — отвезут и привезут куда надо. Но т.к. действительно не мог, то предложил следующий выход:
       — Возми, — грю, — газету — там найдёшь кучу объявлений от компьютерных умельцев. Позвони — и к тебе пулей любой из них прилетит и все проблемы мигом уладит.
       На том и порешили. Я-то всегда всем знакомым, малознакомым и незнакомым всё делаю бесплатно, но в такой экстренной ситуации, думаю, разок раскошелится, не разорится.
       Вечером, едва появился на пороге дома, позвонил ему узнать.
       — Приезжай, — умоляет, — скорее! Сейчас такси пришлю!
       Поехал, подключил интернет, на что ушло ровно три минуты,  и интересуюсь — почему спеца-то не стал вызывать? Поскряжничал что ли?
       Выясняется, что вызывал. Нашёл в объявлениях высококвалифицированного специалиста и вызвал. И дальше в подробностях пошёл рассказ — как вызванный спец сначала долго сам парился, потом звонил для консультации своим коллегам, вызвал одного на помощь, вдоём бились-бились, возили модем для диагностики в какую-то фирму, в итоге, намыкавшись с ним, поставили диагноз — модем никуда не годится, надо покупать новый.
       — Так ни с чем и уехали?
       — Почему ни с чем. Три тысячи заплатил.
       — За что? — спрашиваю.
       — Ну как же! Человек целый день на меня ухлопал!
       — А он, — интересуюсь, — тебе не заплатил — за то, что у тебя целый день из-за него коту под хвост?
       ***
       Хотел мораль в конце приляпать, но не буду. И без того нудно получилось.
_________________________
На картинке столетней давности сижу на работе и занимаюсь тем, чем и обязан заниматься на работе — работаю:

       Что-то вспоминаются одни глупости. Получается, что не было бы глупостей, то и вспомнить нечего было? Вот ещё одна:

       В советские времена на уборку урожая помогать сельчанам ехали всей страной — командировачные из различных предприятий, солдаты, студенты и т.д. Я был студентом, а рядом койко-место в бараке, в котором нас разместили на время страды, захватил командировочный дедок пенсионного возраста. Который перед отходом ко сну развесил свои носки на кровати прямо мне под нос. А заметив мой взгляд, поинтересовался:
       — Постирать надо?
       И получив невнятный ответ, тут же послушно простирнул и вывесил на прежнее место. Попутно поделившись историей, что носки эти ему  связала бабка (так он называл свою жену). И что она каждый раз, провожая в командировки, готовит в дорогу вязанные тёплые носки. Правда, по словам деда, хватает их отсилы на неделю. Прям, грит, горят на мне. Посмотрим, грит, на сколько этих хватит.
       На утро дед взялся было наряжаться в вязаные носки — мокрые. Не высохли за ночь. Делать нечего — прыгнул босиком в резиновые сапоги и урыл крутить баранку своего грузовичка.
       В обед снова помял в руках — и вывесил назад. Сыроваты.
       К вечеру я тоже для интересу потрогал. Вроде подсыхать начали. Непорядок, думаю, взял их заново замочил, отжал и повесил как было.
       А потом так и пошло. Утром дедок цоп за носки — всё ещё не просохли. И опять в сапоги на босу ногу. А к вечеру я их сызнова замачиваю.
       Меня, правда, сокурсники пытались увещевать. Что дед, мол, в конце концов догадается. Но меня уже понесло. Хоть тоже опасения были, но остановиться не мог. Вошло в привычку, в традицию и в распорядок дня — после ужина замочить носки.
       Так и прошла вся дедова командировка — я мочил, а он бегал босиком. А в последний день, когда стал собираться домой, то, складывая носки, посмотрел на меня, заулыбался и сказал:
       — Вот моя бабка удивится-то! Всегда возвращаюсь домой в продырявленных и в клочья разодранных, а тут — прям целёхонькие и новёхонькие привезу! Первый раз, — грит, — со мной такое...

       В девяностые годы прошлого века при развале нашего союзного государства многие немцы ломанулись в Германию. Кто на историческую родину, кто за лучшей жизнью. Поехало туда и одно моё знакомое семейство. А т.к. тогда ещё не то что смартофонов — и компьютеры редко у кого были, то связь со своими родителями и родственниками договорились держать по электронной почте через меня.
       Получаю первую весточку — поселили, пишут, в какой-то временной резервации или, не помню как там правильно называлось, перевалочном пункте что ли. Помещения, пишут, не отапливаются, все в соплях, чихают и кашляют, в комнатах холодрыга — аж пар изо рта идёт. И прочие страсти.
       Вечером звонят по городскому телефону их родные и тревожно спрашивают:
       — Ну как они там?
       И выслушав пересказ, успокаиваются:
       — Ну раз пар изо рта идёт — значит ещё живые!

       Время настало — никаких событий. Только лезет в голову всякая чухня из прошлой жизни.
       Вот, вспомнилось как к концу рабочего дня перед новым годом затеяли что-то вроде корпоративчика. Успели тяпнуть по паре стопочек и собирались продолжить, но тут звонит телефон, который почему-то всегда подсовывали мне на стол. Наверное — как самому безответному.
       Так вот — беру, в трубке голос жены начальника. Жалуется, что не может дозвониться до мужа.
       — Счас, — грю, — поищем.
       Захожу к начальству — тот кажет знаками, что его нету.
       — Чего ради, — грю, — нету, когда я уже сказал, что есть, — и сую ему трубку.
       Тот начинает заливать, что вдрабадан занятой, прям откуда ни возьмись прорва работы срочной свалилась, поэтому придётся вкалывать допоздна. А сам, вижу, гад такой, какие-то танчики по монитору гоняет.
       Суёт мне трубку, а жена, слышу, продолжает жаловаться, что занемогла, на ногах не стоит и т.п. Тут (видимо, сыграли своё дело стопарики) чёрт меня дёрнул на шуточки, что не хочет, мол, муж домой ехать, да и чёрт с ним, давай, Наталья, я приеду ставить тебя на ноги. Та в сердцах отвечает:
       — А давай!
       Такого оборота я, признаться, не ожидал, но всё равно честно захожу назад к начальнику и спрашиваю — собирается он домой ехать или нет. Тот удивлённо оторвался от монитора и отвечает, что нет.
       — Ну тогда, — несёт меня, — пеняй на себя!
        И ещё больше озадачив начальника, развернулся и ушёл. Видимо, во мне тоже сработал протест — как нехорошо он поступает. И, после стопариков как следует не соображая, но в приступе долга и ответственности за свои слова, да ещё, надо полагать, взыграли рыцарские чувства — не мог же я позволить себе оставить даму в беде, одним словом — схватил такси и помчался спасать страдающую в одиночестве эту самую даму. Прихватив попутно бутылочку винца.
       Я у них никогда не был, но когда-то перевозили вещи, поэтому без труда нашёл входную дверь. Правда, до этого видел начальникову жену всего лишь раз, да и то тогда своим каким-то высказыванием умудрился, судя по её реакции, произвести довольно неблагоприятное впечатление. Тем не менее встретили меня приветливо, хозяйка весело раздавала шлепки своим малым деткам, постоянно лезущим на кухню, где мы сидели, смеялась и нисколько не напоминала сломленную хворобой несчастную больную. Об чём я ей и намекнул. Но она под честное слово уверяла, что полчаса назад лежала пластом. А тут вот что-то куда-то вдруг улетучилось.
       И я ей поверил, потому что по себе знаю. Лежишь, бывает, ни рукой ни ногой шевельнуть не можешь. Тут припрутся к жене подружки, и все недомогания моментально — вжик, и нету. Только они за порог — и опять хоть на погост неси.
       Или ещё характерный пример. Шёл с работы, какой там шёл — еле ноги волочил. Буквально каждый шаг отмеривал и с тоской смотрел — дотяну ли живым до порога. Тут вижу — красотка из соседнего подъезда. Давай, грю, сфотаю тебя. При этом как кузнечик бодро скакал вокруг неё, пока она то так, то эдак кривлялась на фоне фонтанов. Мало того — зашли к ней на компьютер фотки скинуть, а компьютер был засунут чёрт те где под столом между шкафами и диванами. Так я эти шкафы с диванами лихо расшвырял туда-сюда и потом обратно расставил по местам. И нигде при этом не кольнуло и не ёкнуло. А стоило уйти с глаз долой — тут же весь груз недомоганий свалился на меня с утроенной силой.
       Впрочем — что я рассказываю, каждый наверняка на себе это проходил.
       Ну так вот, в самый разгар кухонного веселья бац — звонок в дверь. Принесло домой начальника. Ещё не догадывается, что я барином восседаю на его любимом месте, и с порога, слышу, начинает плаксивым голосом стонать, охать и причитать. Как устал и вымотался на работе, на ногах еле стоит и скорей бы поесть и упасть на диван отдохнуть. Я его первый раз таким увидел — всегда на работе балагур и весельчак, остроты, комплименты дамам и всё в таком духе. А тут стал невольным свидетелем картины — как все мужья являются по домам.
       Ну это, думаю, не вам рассказывать, это и так всем знакомо.
       Ага. Тут, значит, он продвигается на кухню, видит меня и сперва входит в ступор. Дальше больше — кормить его, выясняется, тоже нечем. Т.к я всё сожрал. Не знаю, что в тот раз на меня накатило, т.к. в гостях никогда ем.
       А — вспомнил! Это не я всё сметал. Просто, видимо, уговорили и так аппетитно прихлёбывал из миски, что детки, которые до этого наотрез отказывались есть, глядючи на меня, тоже запросили. Вот вчетвером мы дружно целую кастрюлю и уработали.
       Ну это всё ладно — на следующий день с утра я проснулся, ни сном ни духом испил кофейку и по обыкновению стал собираться на работу. И тут накатили воспоминания про вчерашние мои подвиги. И стали вгонять в тоску. Причём с каждым всплывающим в памяти эпизодом в ужасе хватался за голову, а настроение становилось всё более удручающим. На работу идти расхотелось. Да ещё собственная жена под руку:
       — А вчера, — грит, — пришёл, то же самое рассказывал, и чем дальше, тем смешней тебе было.
       Но деваться некуда — припёрся в контору. С опаской поглядываю в ожидании развязки. В напряжении дожил до обеда, а начальника всё нет и нет. Да ещё все вокруг нагнетают, какой он ревнивый. Новиков подливает масла — что в шутку как-то предложил Наталье (начальниковой жене) выехать на природу для фотосессии, так тот так разнервничался, задёргался, что даже скорую вызывали.
       А т.к. было 31 число, то после обеда все разошлись встречать новый год, и как в итоге эта щекотливая ситуация утряслась хоть убей — не помню...

       Вдруг вспомнил такую вот фигню двадцатипятилетней давности. Как подвал в здании рядом с моим домом переделали в пивной бар. Шли мимо с Никифоровым, предложил зайти посмотреть — чего они там напридумывали. Зашли, облюбовали столик в углу подальше, рядом на стенке чин-чинариком светильник, а включить его непонятно как.
       Когда брал у бармена кружки, попутно поинтересовался — как включить там свет.
       — А никак, — грит. — Поставите кружки на стол — он и загорится.
       Проверим, думаю. Подхожу к столу, на вопросительный взгляд Никифорова предупреждаю, что сейчас фокусы будем казать.
       Ставлю кружки на стол — свет действительно загорелся. Ты смотри-ка — не обманул. Поднимаю — потух. Опять ставлю — загорелся. Приятель тоже в недоумении:
       — Так это что получается — по очереди что ли придётся кружки брать?
       — А может он от веса загорается?
       Надавили на стол. Надавили сильнее. Не горит. Поставили кружку — загорелся.
       — Может индикатор какой к кружке прилеплен?
       Исследовали дно кружек и поверхность стола — ничего не высмотрели. Заглянули под стол, подвигали его туда-сюда — никаких проводков.
       — Может на уровне кружек маячки на стене?
       Осмотрели стену, перегородили ладошками. И это ничего не дало.
       Сидим, чтоб не оказаться в потёмках, припиваем по очереди. И всё равно покоя не даёт — как же эта система работает? Перебрав всякие предположения, решили, что надо спросить.
       Посмотрели в сторону барной стойки, а там два бармена укатываются со смеху. Нашли забаву — выключателем под прилавком щёлкать.
       Пригрозил им с места кулаком, на что они весело прокричали, мол, поздравляем — вас снимала скрытая камера. А поскольку я и в то время не смотрел телевизор, то надеюсь, что это была всего лишь шутка.
       * * *
       Кстати, вдохновлённый этой проделкой, тоже у себя в конторе вывел на притере плакатики с надписью «Улыбнитесь — вас снимает скрытая камера» и прилепил их скотчем с внутренней стороны на дверцы в нашем туалете. Правда, вследствие перебоев с туалетной бумагой долго они там не провисели.

       --------------------------
А на этой картинке также снято скрытой камерой и с тем же Никифоровым, но в другой раз и за другим столом:

       В студенческом общежитии мы питались дёшево и сердито. Вместо масла на будерброды за милую душу шёл маргарин. И гостей им потчевали. Правда, один хлопец начал кривляться и отказался, заявив: не люблю, мол, химию. На что получил язвительный вопрос:
       — Физику любишь?
       Но это так, присказка, а мне в последнее время всё больше арифметика в голову лезет.
    
       К нам в контору имел обыкновение наведываться пенсионер Бородихин. Я уже рассказывал, как несколько раз прокололся с ним. Один раз он принёс, по его словам, «классный фотоэтюд», а я, не разобравшись, поинтересовался — чего он такую расплывшуюся корову со спины в купальнике сфотал, не мог кого покрасивше на речке найти? А выяснилось, что это была его жена. Другой раз обидел, когда он, пытаясь услышать от меня объективную похвалу, подсунул свои стихи под видом чужих. И опять я не к месту высказал недоумение:
       — И охота вам было, Пётр Иваныч, эту белиберду и бредятину переписывать?
       Поэтому в очередной его приход, чтоб не попасть впросак, дипломатично спросил:
       — Что-нибудь нового, Пётр Иваныч, для нас сфотографировали и написали?
       — Вот, — грит, — фотографию принёс и написал. Некролог.
       — Про кого, — спрашиваю, — некролог?
       — Про себя, — грит. — А то на вас надёжи нет, помру — навыдумываете что попало. Поэтому на всякий случай сам написал.
       День в конторе побалагурили на эту тему, а где-то через пару месяцев бородихинский некролог был опубликован в газете.

       Мои родители померли в 72 и 74 года. Исходя из этого мне осталось шесть-восемь лет? Вот зиму перезимуем — и останется пять?
       Вот такая невесёлая у меня арифметика.

----------------------------
А на этой картинке ещё попиваю чаёк в последний тёплый денёк осени в своём культурном заведении:

       В начале каждого учебного года спрашивал у новых своих соседей по общежитию — есть ли среди них такие, кто сочиняет стихи. Выяснялось — что все. Тогда я злобно заявлял, чтоб мне свои стихи ни под каким предлогом не читали!
       И на то были причины. Потому что эти поэты задрали донельзя. Все стихоплёты общаги почему-то местом своего сборища выбирали нашу комнату. Накупив трёхкопеечных книжечек (в ту пору было такое миниатюрное приложение к журналу «Огонёк», в котором печатали поэтические упражнения новых авторов), сначала бурно обсуждали прочитанное там. Потом переходили к своим творениям с извечными фразами про «раскрытие образа», «только вот тебе надо найти себя» и т.п. Когда накал страстей начинал спадать, обычно обращали внимание на тихо сидящего в углу меня и интересовались — не увлекаюсь ли и я поэзией. Безапелляционный ответ, что никогда я этим глупым делом не занимался, их вдохновлял и они с утроенной энергией начинали внушать, что это даже и лучше, и что от меня они наконец сейчас услышат самое что ни на есть беспристрастное суждение. И начиналась пытка стихами. А т.к. правду поэтам говорить ни в коем разе нельзя, а складно врать у меня не выходило, то ни к чему хорошему это не приводило.
       Ну это ладно, пять лет как-нибудь можно было вытерпеть. Устроился на работу — начальником попался именитый поэт, зачисленный за это в союз писателей. Тот имел обыкновение заносить в кабинет стопку отпечатанных листов со своей новой поэмой, класть эту стопку передо мной на столе и скромно удаляться. А через полчаса как бы невзначай появляться на пороге и спрашивать — ну как?
       Ну как — приходилось по-всякому выкручиваться. Что, мол, из типографии позвонили, жаловались, что набора нет, простаивают, пришлось срочно с курьером отправлять поэму в набор. Даже не удалось прочесть. Ну и т.д.
       Закадычный приятель на этой почве затаил на меня обиду. Столько лет общались душа в душу, за каким-то чёртом вдруг достаёт и читает мне — что он там нарифмовал. Ну и после этого промеж нами пробежала чёрная кошка.
       На этом бы угомониться — и так всё ясно, но приведу ещё один пример.
       В городе какая-то немецкая фирма затеяла на набережной фестиваль пива. Мне там делать было нечего, но понесло на набережную. Там толкучка, никого знакомого и порыл назад.
       Тут какая-то красавица на скамеечке говорит:
       — Здра-а-авствуйте!
       Повертел головой — точно мне. Интересуюсь — где мог её видеть.
       — У Лёши Новикова, — грит.
       А Новиков занимался фотографией с уклоном в, как он его называл, «ню». А проще — снимал всех только голышом. У него вся студия этими картинками была увешана. Но меня они не впечатляли. Пока не увидел снимки со сногзашибительной барышней, из одежды на которой были высокие ботфорты, широкий ремень с пряхой и сомбреро. Новиков, правда, сознался, что его заслуги тут нет — она работает профессиональной танцовщицей и моделью.
       Так вот — эта модель на скамеечке и сидела. Я её в одетом виде не видел, только на картинках, поэтому сразу и не признал. А Новиков, догадываюсь, насвистал про мои восторги, вот она и поздоровалась как со старым знакомым.
       Что-то у меня как-то не в ту сторону рассказ отклонился. Ну ладно, я потом выверну на поэзию.
       А дело было в 90-е, тогда многие оказались без зарплат, работы и т.д. И модель (даже имени не помню) тоже была в это время не при делах. И по этому поводу, как выяснилось, пришла на праздник и насобирала две неподъёмные сумки пустых бутылок. Чтоб потом сдать их и заработать таким образом на пропитание.
       С одной стороны — не могу же я бросить красавицу с сумками, с другой — стыдоба, что вдруг кто-нибудь из знакомых подумает, что бутылки по берегу собираю. Поэтому предложил бросить эти чёртовы бутылки, а я в трёхкратном размере возмещу. Но модель оказалась гордая и с достоинством. Не нужны, грит, мне подачки — как-нибудь сама справлюсь.
      Допёр в итоге я эти сумки ей до дома, но там поджидало худшее. Слово за слово, модель предложила чаю, достала толстенную тетрадь и стала развлекать меня выразительным чтением своих виршей. Я скис. Она заметила это и поинтересовалась — не нравится? Я начал мямлить, что мне больше нравятся весёлые. Не беда, грит, у меня и весёлых много. Перелистнула страничку и стала читать дальше, громко ухохатываясь над каждой строкой. Я ещё больше скис — особенно от слова «много». И при первой попавшейся паузе наспех и невпопад ляпнул, что будто бы совсем забыл — мне надо срочно непонятно куда бежать.
       Барышня конечно же ужасно обиделась и в сердцах высказала, что если не нравится — так и скажи, а нечего всякую околесицу выдумывать.
       А дело в том, что перед этим я недоумевал — как у такой раскрасавицы нет обеспечивающего её кавалера, чтоб ей не приходилось собирать бутылки. На что она отвечала, что кавалеры боятся умных девушек и быстро сбегают от неё. Вот и я в её глазах пополнил список глупых особей мужского пола.
       Что-то не про это совсем хотел, ну да ладно...

       Пошли с семейством на мюзикл, который нам артисты из Парижу привезли. По такому поводу нарядился в ниразуненадёванную рубаху и новые штаны. Чтоб покрасивше выглядеть. Как-никак первый раз в жизни на на такое крутое мероприятие собрался.
       Но это не спасло. На входе выцепили из топы, вдоль и поперёк обшмонали сумку, самого туда-сюда крутили, заставили задрать руки вверх, простукали и прошарили со всех сторон ладошками, потом велели сосредоточенно посмотреть в сторону видеокамеры, а то, грят, какой-то там биометрический снимок плохо получится. Это, как я полагаю, тот, по которому в базе вычисляют скрывающихся от наказания разбойников?
       Понимаю, что насмотревшись на это шоу, зрители будут спокойнее глядеть на сцену, а не коситься с подозрением и опаской на соседей. Но почему для этого дела не выбрали кого-нибудь другого? Ну хотя бы не такого дряхлого, как я, старикашку, и чтоб при этом не на глазах семейства. Или хотя бы не таким примитивным методом. Есть же на всех вокзалах, станциях метро и даже в музеях металодетекторы и устройства, на экране которых можно во всех подробностях разглядывать содержимое сумок.
       Почему-то в голову полезли воспоминания, как всю жизнь ко мне на улицах цеплялись менты. Как с первого взгляда при устройстве на работу давали от ворот поворот, потому что не соответствую. Уже когда-то рассказывал случай, как документ не хотели выдавать — фотография не понравилась. Милицейское начальство велело перефотографироваться — а то, мол, морда получилась разбойничья. Два месяца мурыжили — никак им не нравилось то, что приносил на замену. Пока не смирились, что другого ничего из меня не выжмешь. Уж не говорю про юношеские страдания из-за постоянных отфутболиваний барышнями, в которых имел несчастье по уши втрескиваться. Но я их понимал.
       Поэтому, наверное, из всего мюзикла меня больше всего зацепила история Квазимодо, когда он пел со сцены, как несладко приходится в жизни тем, кто не вышел мордой.
       Но вы меня не поймёте.

       Попросили зайти в аптеку взять таблеток. А т.к. я в таблетках профан, то поинтересовался у аптекарши — какие она порекомендует. Та напротив — в этом деле оказалась дока, и, благо кроме меня никого не было, увлечённо и в подробностях пустилась рассказывать про каждую микстуру.
       С добычей выхожу за дверь и наблюдаю картину, как из-за поворота лихо выруливает автозак с зарешётчатыми окошками, из него вылетают ребяты в камуфляже и несутся к аптечному крылечку. Меня — мордой к стене, рядом одного на карауле, остальные не задерживаясь влетают внутрь. В отличие от аптекарши приставленный ко мне служивый никаких разъяснений давать не хочет, поэтому остаётся терпеливо ждать.
     Спустя некоторое время бойцы так же дружно и организованно грузятся в свой автозак и сваливают. Развернувшись, вижу уже собравшуюся тут же толпу зевак. А т.к. сказать им нечего, то иду назад в аптеку прояснять ситуацию.
      Там выясняется, что аптекарша, экспрессивно объясняя мне чудодейственные свойства разных снадобий, нечайно зацепила рукой или, не знаю, ногой за припрятанную у неё под прилавком так называемую «тревожную кнопку», в особо опасных ситуациях предназначенную для срочного вызова группы захвата.
      Опять вышел на крылечко и, как и обещал, объяснил зрителям прозаическую причину всей этой беготни. Кто-то из толпы разочарованно заметил, что мол, ерунда получилась — могли хотя бы и мордой в асфальт положить. На этом бесплатное представление благополучно закончилось и все разошлись.