Nulla calamitas sola
Пришёл в первый раз на новую работу — все какие-то угрюмые и недовольные. Является получивший в парткоме на орехи Горбунов и начинаются разборки.
Вчера в типографии дежурил Гузиенко, и, заметив, что в лозунге по верху первой страницы «Решения XXII съезда в жизнь!» в последнем слове лишняя буква «н», спьяну влепил какую-то закорюку, чтоб обратить внимание заголовщицы. Та, видно, тоже была уже под шафе, и долго не заморачиваясь над гузиенкиной закорюкой, влепила ещё одну «н». Вот за эти три «н» Горбунов с утра и получил сполна.
В разгар разборок стучат в дверь, на пороге — отряд ментов с собакой. Выясняется, что на этаже из набинета главбухи кто-то спёр шапку. Она вызвала наряд милиции с поисковой собакой и заявила, что кроме пропитонов из редакции тырить шапку некому. Собаке дали понюкать бухгалтерскую голову и погнали по следу. Та, всех по очереди обнюхав, ломанулась прямиком к встроенному шкафу и стала на него лаять и скрести лапами. Менты велели открыть. Зря, конечно, собака толклась рядом, т.к. тут же схлопотала по лапам посыпавшимися с полок пустыми бутылками, которыми этот самый шкаф был набит под завязку.
Это было, видимо, последней каплей. Потому что Горбунов, стоя среди битого стекла, вдруг взорвался и начал на всех орать:
— Я сколько раз говорил, что надо каждый день сдавать! Так вы нет — давайте за неделю побольше накопим! Вот вам — накопили!..
Менты же, осознавая, что наша утрата несоизмерима с пропажей какой-то там занюханной шапки, развернулись и тихо вышли из комнаты.
_____________________________
Горбунов чего-то зачитывает:
